Современный взгляд на синдром Ангельмана патогенез причины симптомы лечение

Синдром Ангельмана

Что такое синдром Ангельмана?

Это генетическая аномалия, характеризующаяся интеллектуальной и физической задержкой развития, нарушениями сна, припадками, приступами судорог, резкими хаотичными движениями (особенно рукоплескания), частым беспричинным смехом или улыбкой.

Как правило, больные СА люди, выглядят очень счастливыми, поэтому эту болезнь называют «синдром Петрушки», синдромом «смеющейся куклы» или «марионетки».

Этиология
Синдром Ангельмана возникает вследствие потери нормальных материнских копий генов в определенной области 15 хромосомы. Чаще всего это происходит путем делеции сегмента этой хромосомы. Другими причинами возникновения заболевания могут быть одноотцовская дисомия, транслокация или мутации одного гена в этой области. Обычно, здоровый человек получает две копии 15 хромосомы, одну от матери, другую от отца. Однако, область этой хромосомы, которая является очень важной для синдрома Ангельмана, экспрессия материнских и отцовских копий генов очень отличается. Это связано с гендерным эпигенетических импринтингом; биохимическим механизмом метилирования ДНК. У здорового человека, экспрессия материнской аллели — сильнее, тогда как отцовская аллель почти не проявляется. Если же материнские копии генов — удалены или мутированы, то это вызывает появление синдрома Ангельмана (если вследствие аналогичных механизмов потеряна отцовская копия, то это вызывает синдром Прадера-Вилли).

Диагноз синдрома Ангельмана обычно ставится, когда ребенку исполняется 3 -7 лет, и признаки болезни становятся явно выраженными. Заболевание это нельзя обнаружить у новорожденных детей или в первый год жизни, так как его симптомы в таком раннем возрасте — неспецифические.
В поздней диагностике виновата еще и малая осведомленность об этой патологии врачей семейной медицины и родителей. В настоящее время этот синдром диагностируется все раньше, благодаря большей информации об этом заболевании, которая в развитых странах распространяется общественными объединениями родителей больных детей.

Клинические проявления

• новорожденные дети плохо питаются и плохо набирают вес;
• наличие задержек развития (дети поздно начинают сидеть и ходить);
• отмечается задержка развития речи или вообще ее недоразвитие;
• нарушение высказывания мыслей при хорошем их понимании;
• гиперактивность ребенка (чрезмерная подвижность);
• хаотичные движения конечностями или мелкий тремор;
• нарушение концентрации внимания;
• ребенок с трудом поддается обучению;
• часто встречаются случаи эпилепсии;
• иногда отмечается деформация черт лица (редкие зубы, слишком широкий рот, массивный подбородок, выдвинутый вперед);
• улыбка и смех без повода;
• характерная «марионеточная» походка на прямых, не гнущихся, ногах;
• деформация головы (уплощенный затылок);
• наличие косоглазия;
• голова имеет размеры значительно меньше средних;
• проблемы со сном;
• сколиоз;
• гиперчувствительность к повышенной температуре окружающей среды

Существует ли лечение синдрома Ангельмана?
Синдром Ангельмана является врожденной генетической аномалией; в настоящее время специфические способы его лечения не разработаны.
Лечение исключительно симптоматическое. Так же дети должны заниматься с психологом, логопедом.

Жизнь с синдромом Ангельмана
Дети с синдромом Петрушки требуют большого внимания, они гиперактивны и тянутся к людям, любят общаться и играть. Умственная отсталость у людей с синдромом Петрушки редко бывает сильно выражена, они хорошо понимают окружающих, способны социально адаптироваться при доброжелательном к ним отношении, хоть и не могут полноценно общаться из-за проблем с речью. Такие люди обычно добродушны. Они легко привязываются к людям, проявившим к ним интерес, любят слушать спокойные разговоры. Дети с синдромом Петрушки доверчивы, так как просто не понимают обмана.

Синдром Петрушки не влияет на продолжительность жизни.
Гиперактивность и нарушения сна с возрастом становятся не так заметны. При последовательном и грамотном лечении и внимательном отношении по взрослому человеку трудно определить наличие заболевания, но такие люди не могут жить самостоятельно, они нуждаются в заботе и опеке. На улице их нельзя оставлять без присмотра, так как не всегда реакция на больных адекватная. Из-за задержки в развитии такие люди в душе всегда остаются детьми, они обижаются на негативное отношение, могут быть импульсивными и даже агрессивными, если их не понимают.
Способности к развитию сильно зависят от степени поражения хромосомы. Некоторые люди с синдромом Петрушки способны сами себя обслуживать на бытовом уровне, пользоваться ножом и вилкой, самостоятельно одеваться, находиться в социуме, выполнять несложную работу и вести хозяйство, некоторые никогда не смогут даже встать.
Олли Пэтрику два годика. Он родился с синдромом Ангельмана. Всего в Великобритании зафиксировано менее тысячи случаев этого синдрома, пишет The Daily Mail. 24-летняя мама Олли Анна Кэмбел говорит, что часто слышит комплименты в адрес сына. Глядя на Оливера, люди улыбаются ему. Его улыбка делает их счастливыми, хотя далеко не все знают, чем она вызвана.
Когда Олли был совсем крохой, его состояние не проявлялось. Но его мама начала замечать, что ребенку сложно сосредоточиться на чем-то, это были лишь первые проявления заболевания. «Ему было шесть месяцев, когда я поняла, что с ним что-то не так, – рассказывает Анна, – Я видела, что Олли отстает в развитии.
Его старший брат вел себя более осознанно в этом возрасте. Помню, я потратила несколько часов, чтобы заставить Олли следовать взглядом за моим пальцем, но он так и не смог этого сделать. Я очень разволновалась и на следующее утро пошла с ребенком в больницу»
Сначала врачи подумали, что у ребенка проблемы с глазами и лишь со временем поняли, что дело в другом. Малыша долго исследовали, но диагноз поставить не могли. Анна сама поняла, чем страдает ее ребенок. Ей на глаза попалась статья о синдроме Ангельмана. Читая о проявлении заболевания, Анна все больше убеждалась, что у ее мальчика такие же симптомы. Анна позвонила отцу Оливера и сказала, что не сомневается в том, что у их сына синдром Ангельмана. Позже это подтвердили и врачи.
«Было облегчением, наконец-то, узнать диагноз. Я стала изучать случаи заболевания, чтобы хоть как-то помочь своему малышу. Наибольшую помощь я получила от родителей, у которых детки тоже страдали от этого заболевания. В интернете я нашла форумы, на которых родители делились своим опытом и поддерживали друг друга».

Анна учится понимать своего ребенка, хотя он еще не говорит (и скорее всего, говорить будет с трудом), а эмоции на его лице прочитать практически невозможно – он всегда улыбается.

Подготовила
студентка 2 группы 1 мед. факультета
Донецкая Юлия

Новое в эпилептологии

Ведущий рубрики: Владимир Игоревич Харитонов – невролог-эпилептолог Украинского медицинского центра реабилитации детей с органическим поражением нервной системы МЗ Украины, действительный член Европейской академии эпилептологии (EUREPA) и Международной ассоциации детских неврологов (ICNA)

Адрес для корреспонденции: vkharytonov69@ukr.net

В журнале Epilepsia (2009, 50 (11): 2331-2339) опубликована статья Б. Дана (B. Dan) о современном понимании синдрома Ангельмана (СА) – синдрома «счастливой куклы» (happy puppet syndrome). В последнее время клинические признаки этого синдрома привлекают большое внимание специалистов, поскольку он оказался не таким редким, как думали ранее. За десять лет после описания СА было выявлено всего 10 пациентов, однако с развитием медицинской генетики в 90-х годах прошлого века диагностировано уже несколько тысяч больных. Согласно последним эпидемиологическим данным встречаемость синдрома «счастливой куклы» составляет 1 : 10 000 насе­ления.

Клиническая картина СА основывается на ряде специфических черт лица (выдающаяся вперед нижняя челюсть, широкий рот с пространствами между зубами, уплощенный затылок, косоглазие, гипопигментация кожи и глаз) и необычном поведении (избыточные движения ртом в виде глотания, жевания либо сосание языка). У всех пациентов с СА четко выражена задержка психического развития с тяжелым нарушением когнитивных функций. Кроме того, у больных наблюдается специфическое нарушение речи. Около трети пациентов не говорят вовсе, остальные произносят не более пяти слов. При этом у них значительно лучше развиты рецептивные вербальные коммуникации, а также коммуникационные навыки на основе спонтанных или обученных знаков. В поведении они гиперактивны, кипучи, общительны и веселы, часто улыбаются и смеются. Двигательные нарушения определяются с рождения ребенка и проявляются по типу аксиальной гипотонии (от легкой степени тяжести до среднетяжелой формы). Кроме того, иногда у таких пациентов постепенно на протяжении первого года жизни развивается мышечная гипертония. Несмотря на различную степень атаксии, большинство пациентов с СА могут ходить. Походка у них необычная, с широко расставленными ногами, с отведением и латеральной ротацией ног, наблюдаются флексия колена и супинация кистей.

У 90% пациентов с СА появляются эпилептические припадки. Начало приступов, как правило, происходит в течение 1-3 лет. Припадки могут быть как генерализованными, так и фокальными, включая эпилептические спазмы, миоклонические абсансы, миоклонические, атонические, тонические и тонико-клонические приступы, однако чаще всего – типичные абсансы и миоклонические припадки. Приступы могут исчезать в позднем детстве либо оставаться и во взрослом возрасте. У детей с СА иногда наблюдается как конвульсивный, так и неконвульсивный статус. Неконвульсивный статус чаще встречается в детском возрасте, иногда в период раннего детства, а также у взрослых.

Пациенты с СА страдают от нарушений сна различного генеза, которые обычно бывают в виде снижения продолжительности сна, повышенной латенции засыпания, расстройства архитектуры сна с частыми ночными пробуждениями, снижением длительности фазы быстрого движения глаз (REM).

Нейрофизиологические особенности при СА присутствуют как у детей, так и у взрослых. На ЭЭГ выявляют три различных высокоамплитудных ритмичных паттерна: наиболее часто – паттерн 1 – периодически появляющаяся высокоамплитудная ритмичная дельта-активность (2-3 Гц), наиболее выраженная в лобных отведениях; паттерн 2 состоит из периодически появляющейся продленной ритмичной тета-активности (4-6 Гц) с преимущественной локализацией в центротемпоральной области, чаще наблюдается у маленьких детей и обычно исчезает к 5 годам; паттерн 3 состоит из высокоамплитудной ритмичной активности (3-6 Гц), иногда содержащей маленькие спайки внутри, предоминантно локализующейся в задних отделах. Закрытие глаз способствует появлению данной активности. В дополнение к этим характерным паттернам на ЭЭГ обнаруживают неспецифичные эпилептиформные изменения в виде спайков, комплексов спайк – медленная волна, полиспайк – медленная волна, реже – вспышки быстрой острой активности, а также иногда генерализованные разряды.

У 90% пациентов с клинически диагностированным диагнозом СА при генетическом исследовании выявляют активность молекулярного механизма, приводящую к недостаточной экспрессии гена UBE3A. Этот ген находится внутри некоторых клеток головного мозга. В 70% случаев развитие механизма нарушения экспрессии данного гена возникает вследствие микроделеции в зоне 15q11-q13, расположенной на наследованной от матери 15-й хромосоме. Интересно, что такой же дефект на наследованной от отца 15-й хромосоме приводит к развитию синдрома Прадера – Вилли. Таким образом, механизмы геномного импринтинга показывают, что экспрессия гена более эффективна в моноаллельном состоянии и зависит от материнского либо отцовского происхождения.

Ген UBE3A регулирует функцию белка убиквитин-лигазы (Е3), влияя на функцию убиквитина. Убиквитинация – процесс выделения протеасомой мишени-белка, который в дальнейшем подвергается специфическому протеолизу. Онкопротеин р53 накапливается в цитоплазме клеток Пуркинье и некоторых нейронах гиппокампа у мышей с дефицитом гена UBE3A. Поскольку этот белок специфично убиквитинируется геном UBE3A, специалисты считают, что неспособность гена убиквитинировать белки-мишени и обеспечивать их деградацию – основной механизм патогенеза СА. Протеолиз, проходящий под контролем убиквитина, может быть важным в ряде неврологических процессов, включая синаптогенез, а также механизмы долговременной памяти. Полученные данные стимулировали проведение новых исследований по раннему выявлению и разработке лечения синдрома Ангельмана, результаты которых ожидаются в ближайшем будущем.

Другая, не менее интересная статья написана Н. Боде и соавт. (N. Bodde et al.) и опубликована в Seizure (2009, 18: 543-553). Она посвящена одной из наиболее тяжелых в отношении диагностики, но, тем не менее, интересных тем – определению, этиологии, лечению и прогностическим аспектам психогенных неэпилептических приступов (ПНЭП).

В своей работе автор проанализировал данные всех известных исследований за 26 лет (1980-2005), изучив 93 работы (65 исследований и 28 обзоров). Частота ПНЭП в популяции сравнительно невысока – 1,5 : 100 000 человек в год или 4% случаев всех впервые диагностированных эпилепсий. Однако данные, полученные из крупных эпилептических центров, говорят о том, что частота данных приступов значительно выше. Основной фактор, затрудняющий точную диагностику, – наличие в прошлом или настоящем эпилептических припадков (5-40% случаев). Воз­можности диагностики этого состояния значительно улучшились за последние 30 лет, особенно после введения в лечебную практику ЭЭГ-видеомониторинга.

Многие специалисты считают ПНЭП пограничным состоянием, поскольку диагноз лучше всех устанавливает невролог с хорошим опытом нейрофизиолога, а лечение лучше всех проводит психолог.

Наиболее употребляемое определение для ПНЭП звучит следующим образом: это – внезапное пароксизмальное изменение поведения либо сознания, напоминающее эпилептический припадок (ЭП), но не сопровождающееся электрофизиологическими изменениями, характерными для ЭП. В то время как не определено ни единой клинической либо соматической причины для данного состояния, в наличии есть позитивные симптомы либо серьезное подозрение в отношении действия психогенных факторов, которые могут быть причиной данных приступов.

Своевременная диагностика ПНЭП крайне необходима, поскольку она избавляет пациента от ятрогенных проблем, таких как реализация тяжелых побочных эффектов противоэпилептической терапии, невозможность диагностировать псевдоэпилептический статус, приводящих к дополнительным угрозам здоровью пациента в виде интубации. Неспособность диагностировать психологическую природу приступов приводит к задержке необходимого психологического лечения. В подобных случаях дифференциальный диагноз является важным фактором и первым шагом в лечении ПНЭП. Однако случаи, когда медицинская диагностика сфокусирована только на исключении диагноза «эпилепсия», – образцы неправильного подхода. При правильном подходе необходимо выявить психологические механизмы, ответственные за появление ПНЭП, которые впоследствии можно использовать в лечебных целях.

По происхождению ПНЭП – состояние мультифакториальное и гетерогенное. Психологическая травма (сексуальное либо физическое насилие, утрата близких родственников) – одна из наиболее частых причин данного состояния. По разным исследованиям, общая психологическая травма составляет 44-100% случаев с ПНЭП, физическое и сексуальное насилие – 23-77%. В данном случае ПНЭП рассматриваются как форма ухода от тяжелых воспоминаний о травме и даже как возможность избавиться от них. Диссоциация – обычно не причина, а механизм расстройства интегрированных функций, таких как идентичность, память, сознание либо восприятие окружающего. Функция диссоциации – сохранить нормально интегрированное восприятие себя во время действия болезненных, невыносимых раздражителей путем изменения сознательного опыта.

Ранее проведенные исследования указывают на высокий уровень диссоциативных расстройств у пациентов с ПНЭП. Личностные особенности – один из важнейших факторов, влияющих на развитие ПНЭП. Большинство специалистов выделяют три типа расстройств личности у пациентов с ПНЭП:
• пограничное расстройство личности (наиболее частый вариант);
• гиперопекаемая личность;
• расстройство личности в виде уклонения.

Во всех случаях отмечается феномен зависимости пациента от кого-либо. На возникающие сложные жизненные ситуации эти больные реагируют враждебно (со злобой и недоверием к другим людям). Коморбидные состояния у данных лиц в основном состоят из депрессии, панических расстройств с/без агорафобии, а также аффективных нарушений, таких как хроническая тревога.

В начале лечения крайне важно подходить к пациенту без обвинений и претензий. Во время общения с ним необходимо понимать, что ПНЭП возникают из-за невозможности больного справиться с травматическим опытом. И поэтому нужно говорить ему, что у него нет эпилепсии, поскольку иначе можно нанести дополнительную травму или привести к замещению этих симптомов другими.

Интересный факт установил Альпер: если пациенту о наличии псевдоприпадков говорит невролог, он переносит это значительно легче, чем если бы то же самое ему сказал психиатр. Исследования показали, что и прогноз лучше у тех лиц, которым говорили, что у них псевдоприпадки.

На сегодняшний день основными видами лечения ПНЭП являются поведенческая терапия и оперантное кондиционирование (operant conditioning). В первую очередь необходимо проводить политику недопущения «награждения» судорог путем их игнорирования и, в свою очередь, «награждения» отсутствия судорог словами или другими способами стимуляции. Возможны использование поведенческой терапии в плане прогрессивного расслабления, систематической десенситизации, а также воздействие плюс предотвращение ответа для изменения тревоги и развития более адаптированного ответа.

* 4» СИНДРОМ АНГЕЛЬМАНА. Часть 3 (дифференциальная диагностика и лечение) На допомогу педіатру / To Help the Pediatrician

Алёна Вралова 2 лет назад Просмотров:

1 u * 4» УДК : : АБАТУРОВ А.Е., ПЕТРЕНКО Л.Л., КРИВУША ЕЛ. ГУ «Днепропетровская медицинская академия Министерства здравоохранения Украины» СИНДРОМ АНГЕЛЬМАНА. Часть 3 (дифференциальная диагностика и лечение) Резюме. Статья посвящена проблеме дифференциальной диагностики и лечения больных с синдромом Ангельмана (А8). Представлены наиболее часто встречающиеся синдромы, имеющие сходные с AS фенотипические проявления, приведены основные дифференциальные отличия А8-подобных синдромов с указанием причинно-значимого гена. Большое внимание уделено основным направлениям лечения больных с синдромом Ангельмана: организации режима, посиндромной терапии, оказанию психологической, логопедической, ортопедической помощи, трудотерапии, мероприятиям, направленным на социальную адаптацию. Статья содержит новейшую информацию о современных прогрессивных направлениях медикаментозного управления AS. Для оптимизации диагностического и терапевтического процессов приведены данные о международных фондах синдрома Ангельмана. Ключевые слова: синдром Ангельмана. Дифференциальная диагностика синдрома Ангельмана Дифференциальная диагностика синдрома Ангельмана (AS) проводится с различными синдромами, которые имеют фенотипически похожие проявления (табл. 1) [32, 43]. Синдром Питта Хопкинса (Pitt-Hopkins syndrome, PTHS; OMIM #610954). У больных с данным синдромом отмечаются задержка речи с умственной отсталостью, микроцефалия, судороги, широкий рот, веселый нрав. Отличительной особенностью является возникновение эпизодических пароксизмов гипервентиляции и/или задержки дыхания во время бодрствования (у %). В основе лежат мутации гена транскрипционного фактора 4 TCF4 [4]. Проявления синдрома Кристиансона (Christianson syndrome, MRXSCH; OMIM #300243), или синдрома X -сцепленной ментальной ретардации, могут напоминать фенотип AS. Так, для больных с синдромом Кристиансона характерны умственная отсталость, немота, постнатальная микроцефалия, атаксия, гиперкинезы, судорожный синдром, веселый нрав. В основе заболевания лежат мутации гена катион/протонного антипортера 6 SLC9A6 (solute carrier family 9, subfamily A (NHE6, cation proton antiporter 6), member 6). Тип наследования X-сцепленный [34]. У больных с синдромом Моуата Вильсон (Mowat-Wilson syndrome, MOWS; OMIM #235730), как и у лиц с AS, наблюдаются умственная отсталость, микроцефалия, эпилепсия, открытый рот, выступающий заостренный подбородок, счастливое выражение лица. Отличительными признаками являются гипертелоризм глазных яблок, сходящееся косоглазие, закругленный кончик носа и повернутая назад ушная раковина. Развитие заболевания обусловлено мутациями гена ZEB2 (zinc finger E-box binding homeobox 2) [2, 13]. У больных с синдромом Кабуки (Kabuki syndrome 1; Kabuki make-up syndrome; KMS; OMIM #147920), или синдромом Ниикава Куроки (Niikawa-Kuroki syndrome), наблюдаются признаки, близкие к проявлениям AS: легкий или умеренный интеллектуальный дефицит, задержка речевого, мышечная гипотония, нарушения аутистического спектра, эпилепсия, нарушения коор- Адрес для переписки с авторами: Абатуров Александр Евгеньевич Абатуров А.Е., Петренко Л.Л., Кривуша Е.Л., 2015 «Здоровье ребенка», 2015 Заславский А.Ю., Здоровье ребенка, ISSN (67) 2015

2 динации, моторная неловкость. Отличительным фенотипическим признаком KMS является выворот латеральной части нижнего века, что вместе с аркообразными бровями придает пациентам схожесть с актерами японского театра Кабуки. У больных также отмечаются микроцефалия, гипертелоризм глазных яблок, длинные глазные щели, длинные и густые ресницы, сплющенный и широкий кончик носа с вывернутыми вперед ноздрями, готическое небо, гиподонтия, широкие межзубные промежутки. Синдром ассоциирован с мутациями гена гистоновой метилтрансферазы KMT2D (lysine (K)-specific methyltransferase 2D) и гена гистоновой деметилазы KDM6A (lysine (K)-specific demethylase 6A) [5, 16]. Клинические проявления у лица женского пола с AS могут напоминать синдром Ретта (Rett syndrome, RTT; OMIM #312750), для которого характерны приобретенная микроцефалия, тяжелая задержка речевого, судороги. Однако при синдроме Ретта у больных нет проявлений «счастливости». Регрессирование умственного у них манифестирует после 6 18 месяцев жизни и сопровождается приступами крика, плача, безутешности, паники, аутистическими расстройствами. Эпизодически возникает апноэ и прогрессирует апраксия. Заболевание связано с мутациями гена метилсвязывающего протеина 2 MECP2 (methyl CpG binding protein 2). Тип наследования X-сцепленный [12]. Синдром аутосомно-рецессивной ментальной ретардации 38 (mental retardation, autosomal recessive 38, m R t38; OMIM #615516), или синдром дефицита HERC2, проявляется задержкой умственного, психического, речевого, моторного, а также социальных функций. Для данной группы больных характерны: мышечная гипотония, затруднения вскармливания на первом году жизни, нарушения аутистического спектра, приступы агрессии, членовредительства, импульсивность. Отличительным признаком является голубой цвет радужной оболочки. Заболевание ассоциировано с гомозиготной миссенс-мутацией гена HERC2 (HECT and RLD domain containing E3 ubiquitin protein ligase 2) [38, 43]. Дефицит аденилсукциназы (adenylosuccinase deficiency, ADSLD; OMIM #103050) по клиническим проявлениям очень близок к фенотипу AS. Выражены нарушения аутистического спектра, включая избегание контакта взглядом «глаза в глаза». Отличительными особенностями являются умеренная микроцефалия, брахицефалия, плоский затылок, метопический шов, расходящееся косоглазие, маленький нос с вывернутыми ноздрями, тонкая верхняя губа, широкий рот и низко посаженные ушные раковины. Диагноз верифицируют на основании определения сукцинил-аминоимидазол-карбоксамида рибозида (SAICAr) и сукциниладенозина (S-Ado) во внеклеточных жидкостях (сыворотка крови, спинномозговая жидкость или моча). В основе заболевания лежат мутации гена аденилсукциназы (EC ) ADSL (adenylosuccinate lyase) [23]. Синдром дупликации гена MECP2 (MECP2 duplication syndrome) наблюдается только у лиц мужского пола, у которых отмечаются мышечная гипотония с раннего возраста, тяжелая умствен — ная отсталость, выраженное отставание речевого вплоть до отсутствия речи, нарушения аутистического спектра, эпилепсия. В отличие от AS для синдрома дупликации гена MECP2 характерны прогрессивная спастическая миопатия, рецидивирующие инфекции. Заболевание связано с дупликации гена MECP2. Большинство случаев наследуются по Х-сцепленному типу, однако были документированы и de novo мутации (спорадические) случаи [36, 39]. Синдром аутосомно-доминантной ментальной ретардации 1 (mental retardation, autosomal dominant 1 syndrome; MRD1; OMIM #156200), синдром псевдо-ангельмана, или синдром делеции хромосомы 2q23.1, и синдром дупликации хромосомы 2q23.1 могут проявляться AS-подобным фенотипом. Но у данных больных идентифицируется нарушение локуса хромосомы 2q23.1, в котором расположен ген метилсвязывающего протеина 5 MBD5 (methyl-cpg binding domain protein 5) [28 30]. Синдром Клифстра (Kleefstra syndrome, KFS; OMIM #610253), или синдром делеции хромосомы 9q34.3, имеет клинические признаки, схожие с таковыми при AS. У больных отмечаются умеренная или тяжелая интеллектуальная недостаточность с минимальным развитием речи, мышечная гипотония, особенно в раннем детском возрасте, нарушения сна с частыми пробуждениями ночью или под утро, нарушения аутистического спектра, гиперактивность с дефицитом внимания, моторная неловкость, атаксия, приступы судорог. Характерными проявлениями KFS считают: гипоплазию средней части лица, плоское лицо, гипертелоризм глазных яблок, синофриз, короткий вздернутый нос, прогнатизм, вывернутую нижнюю мясистую губу, приоткрытый рот, приступы аутоагрессии и агрессивного поведения. В основе заболевания лежит делеция региона q34.3 хромосомы 9, где расположен ген гистоновой метилтрансферазы EHMT1 (euchromatic histone-lysine N-methyltransferase 1) [24]. Дети с синдромом Смит Магенис (Smith- Magenis syndrome, SMS; OMIM #182290), или синдромом делеции хромосомы 17p11.2, уже на первом году отстают в физическом и психомоторном развитии. В последующем у них наблюдается интеллектуальная недостаточность, задержка речевого (больше страдает моторная, чем сенсорная речь), судороги, нарушение сна (очень раннее пробуждение и выраженная сонливость в течение дня), расстройства аутистического спектра. Специфическими признаками фенотипа являются плоское широкое лицо, гипоплазия средней части лица, выпуклый лоб, приоткрытый рот. Для пациентов характерна инверсия суточного ритма секреции мелатонина, аутоагрессия. В основе заболевания лежит делеция региона p11.2 хромосомы 17, 7 (67) 2015 w w w.m if-ua.com 87

3 На допомогу педіатру I To Help the Pediatrician где расположен ген протеина 1, индуцированного ретиноевой кислотой, RAI1 (retinoic acid induced 1) [1, 3, 15]. Синдром Кулена де Фриза (Koolen-De Vries syndrome, KDVS; OMIM #610443), или синдром делеции хромосомы 17q21.31, гаплонедостаточности гена KANSL1, проявляется мышечной гипотонией, умственной отсталостью от легкой до умеренной степени тяжести, задержкой речевого, пароксизмами судорог и дружелюбием. У больных с синдромом KDVS наблюдаются: удлиненное лицо, высокий лоб, большие оттопыренные ушные раковины, косой разрез глазных щелей, эпикант, грушевидный нос, врожденные пороки сердца (стеноз легочной артерии, дефекты перегородок и двустворчатый аортальный клапан), гипермобильность суставов, аномалии волос, кожи и зубов, крипторхизм, гипоспадия, пузырно-мочеточниковый рефлюкс. В основе заболевания лежат делеции региона q21.31 хромосомы 17, в котором располагается ген KANSL1 (KAT8 regulatory NSL complex subunit 1) [17, 26]. Синдром Фелан Мак-Дермид ( Phelan — McDermid syndrome; OMIM #606232), или синдром делеции хромосомы 22q13.3, также характеризуется наличием у больных умственной недостаточности, задержки вплоть до отсутствия речи, расстройств аутистического спектра, но в отличие от синдрома Ангельмана наблюдается выраженная неонатальная гипотония, большие мясистые руки, диспластические ногти и снижение активности потоотделения. Причиной заболевания является делеция 22q13.3 или мутация гена SHANK3 (SH3 and multiple ankyrin repeat domains 3) [25, 37]. При проведении дифференциальной диагностики также должны быть учтены AS-подобные синдромы: синдром гаплонедостаточности гена FOXG1 (FOXG1 haploinsufficiency syndrome) [7], синдром гаплонедостаточности гена STXBP1 (STXBP1 haploinsufficiency syndrome) [11], синдром гаплонедостаточности гена MEF2C (MEF2C haploinsufficiency syndrome) [31] и синдром X -сцепленной альфаталассемии и интеллектуальной недостаточности (alpha-thalassemia/intellectual disability syndrome, ATRX; OMIM #301040) [41]. Терапия Основными направлениями лечения являются: организация режима, посиндромная терапия, оказание психологической, логопедической, ортопе Проявления Интеллектуальная недостаточность Задержка речевого Таблица 1. Д иф ф еренциальны е отличия A S -подобны х синдромов Заболевание и причинно-значимый ген AS PTHS MRXSCH MOWS KMS RTT MRT38 ADSLD UBE3A TTF4 SLC9A6 ZEBE KMT2D, KKMEA Синдром дупликации гена MECP2 ATRX MEBP2 HEBC2 ADSL MECP2 AATC Судороги Нарушение сна Задержка моторного Гипотония Расстройства аутистического спектра Затруднения при кормлении Стереотипии Атаксия Счастливое выражение (частый или неуместный смех) Гиперактивность, дефицит внимания Аутоагрессия Агрессивное поведение Здоровье ребенка, ISSN (67) 2015